О детской впечатлительности

Взрослые слишком часто живут рядом с миром детей, не пытаясь понять его. А ребенок между тем пристально наблюдает за миром своих родителей; он старается постичь и оценить его; фразы, неосторожно произнесенные в присутствии малыша, подхватываются им, по-своему истолковываются и создают определенную картину мира, которая надолго сохранится в его воображении. Одна женщина говорит при своем восьмилетнем сыне: «Я скорее жена, нежели мать». Этим, сама того не желая, она, быть может, наносит ему рану, которая будет кровоточить чуть ли не всю его жизнь.



Преувеличение? Не думаю. Пессимистическое представление о мире, сложившееся у ребенка в детстве, возможно, в дальнейшем изменится к лучшему. Но процесс этот будет протекать мучительно и медленно. Напротив, если родителям удалось в ту пору, когда у ребенка еще только пробуждается сознание, внушить ему веру в незлобивость и отзывчивость людей, они тем самым помогли своим сыновьям или дочерям вырасти счастливыми. Различные события могут затем разочаровать тех, у кого было счастливое детство, раньше или позже они столкнутся с трагическими сторонами бытия и жестокими сторонами человеческой натуры. Но против ожидания лучше перенесет всевозможные невзгоды как раз тот, чье детство было безмятежно и прошло в атмосфере любви и доверия к окружающим.

Мы произносим при детях фразы, которым не придаем значения, но им-то они представляются полными скрытого смысла. Одна учительница как-то поведала мне такую историю. Она попросила свою маленькую ученицу: «Раздвинь шторы, дай-ка появиться свету в нашей комнате». Та застыла в нерешительности.

– Я боюсь…

– Боишься? А почему?

– Но видите ли… Я прочла в священном писании, что едва Рахиль дала появиться на свет Вениамину, как тут же умерла.

Один мальчик постоянно слышал, как у них в доме называли каминные часы «Мария-Антуанетта», а мебель в гостиной – «Людовик Шестнадцатый», и решил, что эти часы зовут Мария-Антуанетта подобно тому, как его самого зовут Франсуа. Можно себе представить, какие причудливые образы возникнут в его воображении, когда на первых же уроках французской истории имена, обозначавшие для него предметы домашнего обихода, смешаются с кровавыми и печальными событиями.

Сколько невысказанных опасений, сколько невообразимых понятий роятся в детских головках! Я вспоминаю, что, когда мне было лет пять или шесть, в наш городок приехала на гастроли театральная труппа и повсюду были расклеены афиши с названием спектакля «Сюрпризы развода». Я не знал тогда, что значит слово «развод», но смутное предчувствие подсказывало мне, что это одно из тех запретных, притягательных и опасных слов, что приоткрывают завесу над тайнами взрослых. И вот в тот самый день, когда приехала эта труппа, городской парикмахер в приступе ревности несколько раз выстрелил из револьвера в свою жену, об этом случае рассказали при мне. Каким образом возникла тогда в моем детском сознании связь между этими двумя столь далекими друг от друга фактами? Точно уж не помню. Но еще очень долго я думал, что развод – это такое преступление, когда муж убивает свою виновную жену, и что совершается оно прямо на глазах у зрителей на сцене театра в Пон-де-л'эр.

Разумеется, и самые чуткие родители не в силах помешать зарождению сверх'естественных представлений и наивных догадок в головах их детей. Известно, что жизненный опыт так просто не передается, каждый самостоятельно усваивает уроки жизни, но остерегайтесь по крайней мере давать ребенку опасную пищу для воображения. Мы избавим своих детей от тяжелых переживаний, если будем все время помнить о том, что они обладают обостренным любопытством и гораздо впечатлительнее нас. Это урок для матерей. 

Андре Моруа. "Письма незнакомке".